Мне нравится Фет. Обожаю его стихи
* * *
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна - любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь,

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
2 августа 1877

ФАНТАЗИЯ
Мы одни; из сада в стекла окон
Светит месяц... тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развиваясь, падает на плечи.

Что ж молчим мы? Или самовластно
Царство тихой, светлой ночи мая?
Иль поет и ярко так и страстно
Соловей, над розой изнывая?

Иль проснулись птички за кустами,
Там, где ветер колыхал их гнезды,
И, дрожа ревнивыми лучами,
Ближе, ближе к нам нисходят звезды?

На суку извилистом и чудном,
Пестрых сказок пышная жилица,
Вся в огне, в сияньи изумрудном,
Над водой качается жар-птица;

Расписные раковины блещут
В переливах чудной позолоты,
До луны жемчужной пеной мещут
И алмазной пылью водометы.

Листья полны светлых насекомых,
Всё растет и рвется вон из меры,
Много снов проносится знакомых,
И на сердце много сладкой веры.

Переходят радужные краски,
Раздражая око светом ложным;
Миг еще - и нет волшебной сказки,
И душа опять полна возможным.

Мы одни; из сада в стекла окон
Светит месяц... тусклы наши свечи;
Твой душистый, твой послушный локон,
Развиваясь, падает на плечи.
<1847>
* * *
Ярким солнцем в лесу пламенеет костёр,
     И, сжимаясь, трещит можжевельник;
Точно пьяных гигантов столпившийся хор,
     Раскрасневшись, шатается ельник.

Я и думать забыл про холодную ночь,-
     До костей и до сердца прогрело;
Что смущало, колеблясь, умчалося прочь,
     Будто искры в дыму, улетело.

Пусть на зорьке, всё ниже спускаясь, дымок
     Над золою замрёт сиротливо;
Долго-долго, до поздней поры огонёк
     Будет теплиться скупо, лениво.

И лениво и скупо мерцающий день
     Ничего не укажет в тумане;
У холодной золы изогнувшийся пень
     Прочернеет один на поляне.

Но нахмурится ночь - разгорится костёр,
     И, виясь, затрещит можжевельник,
И, как пьяных гигантов столпившийся хор,
     Покраснев, зашатается ельник.
1859